Памяти протоирея Д. Т. Мегорского

Церковные ведомости, 1909, № 30. Прибавления, с. 1397—1401

Внезапно скончавшийся 26 января протоирей-настоятель СПб Казанского собора, Дмитрий Тимофеевич Мегорский представлял собой выдающуюся личность среди столичного духовенства, по своей церковно-общественной, пастырской и распорядительно-хозяйственной деятельности, а также по своему примерному бескорыстию и скромности.

Сын дьячка Олонецкой губернии, Вытегорского уезда, (родился 12 октября 1841 г.) Д. Мегорский учился в местном духовном училище, потом в Петрозаводской духовной семинарии и был всегда одним из лучших учеников. По окончании курса в СПб духовной Академии в 1867 году со степенью магистра (каковой удостоен за сочинение: «Состояние русского раскола по смерти Петра I до Екатерины II», отправился на службу в Астраханскую семинарию. В 1872 году был избран в преподаватели СПб семинарии, а через два года с половиной принял священный сан, получив место священника Входоиерусалимской Знаменской церкви и оставаясь преподавателем греческого языка в семинарии до 92 г.

Как священник Знаменской церкви, о. Мегорский на первых же порах своей службы получил известность в приходе своими проповедями. В то же время он сделался весьма деятельным членом приходского благотворительного общества. Он принял на себя заведывание богадельней (для 60-62 старух), детским приютом (до 200 детей обоего пола) и воскресной школой общества, и преподавание Закона Божия в воскресной школе и дневном детском приюте, наконец, и заведывание убежищем для малолетних 20-23 сирот, двумя школами (начальной и школой грамоты), бесплатным помещением в доме общества для бедных женщин (числом до 120), дешевыми комнатами для трудящихся женщин (26-28-ю с детьми) и самым домом общества. Таким образом, почти все должности по благотворительному обществу сосредоточились в руках Д.Т.Мегорского.

Само собой разумеется, что как прихожане, так и члены общества не могли не ценить всех трудов и заслуг о.Мегорского, так в декабре 1886 года ему поднесен был золотой наперсный, украшенный бриллиантами, крест при адресе. В 1893 г. он избран был советом в почетные члены общества, «в виду его столь многолетних, незаменимых трудов на пользу общества». А с исполнением 25-летия священства о. Дмитрия было постановлено в совете «увековечить имя столь полезного труженика» наименованием одной из 13 кроватей в богадельне: «В память 25-ия священнической службы о. протоирея Д.Т. Мегорского», причем было заявлено, что «если сравнить прошлое общества, существовавшего 34 год, с настоящим состоянием, которое всецело обязано трудам и заботам о. Дмитрия и на которое он не жалел своего здоровья и сил, то трудно поверить, каких благотворительных целей достиг этот труженик-пастырь».

Наконец, в 1904 году, с назначением о. Дмитрия настоятелем Казанского собора, ему снова поднесен был от прихожан и детей духовных адрес. При сем был поднесен золотой наперсный крест.

С переходом о. Мегорского в настоятели Казанского собора, должности его по Знаменскому благотворительному обществу распределены были между шестью лицами (пятью священниками и старостой), хотя председателем совета он оставался до конца 1906 года. На общем собрании членов в декабре этого года было постановлено: «выразить бывшему о. председателю Д.Т.Мегорскому искреннюю благодарность за его более чем 30-летнюю плодотворную деятельность поднесением ему адреса и постановкой его портрета в зале заседаний совета».

На новом месте протоирей Д. Мегорский не успел еще вполне обнаружить свою энергию и предприимчивость, да и здоровье его было уже значительно надломлено, порок сердца проявлялся иногда слишком заметно. Однако ж и в Казанском соборе он показал свою заботливость об уставном порядке богослужения и о надлежащем ведении церковного хозяйства, в частности — отчетности по благотворительному обществу.

Вышеизложенным далеко не исчерпывается весьма широкая и неутомимая деятельность о. Д. Мегорского. Он заявил себя выдающимся деятелем и по епархиальному ведомству. В должности учителя семинарии, с 73 года в течение 8 лет, состоял членом комитета по ревизии отчетности по СПб епархии. С 76 г. по выбору духовенства благочиннического округа, был депутатом на епархиальных съездах 11 раз, и дважды был избираем духовенством в председатели епархиального съезда, 1897-1901 годах. Съездом духовенства в течение нескольких трехлетий (с 1897 года) избирался в члены комитета, заведывающего Александро-Невским домом призрения лиц духовного звания и членом совета Исидорского епархиального женского училища, состоял членом правления и казначеем эмеритальной кассы духовенства СПб епархии и исполнял многие другие поручения и должности, разновременно возлагаемые на него начальством.

Наиболее выдающеюся деятельностью о. Мегорский заявил себя в качестве члена-казначея комитета свечного завода и председателя комитета Александро-Невского дома призрения и совета Исидорского училища. Резолюциею митрополита Палладия, положенною на журнале епархиального свечного комитета в 97 г., была выражена ему особая благодарность его высокопреосвященства за усердную и полезную деятельность по епархиальному свечному заводу. По Александро-Невскому дому призрения бедных духовного звания особое внимание о. Мегорский обратил на благочиние в богадельном быту, на правильное и добросовестное ведение хозяйства, на экономические сбережения и некоторые законные урезки, и тем хотя, может быть, иногда и возбуждал некоторое недовольство в среде лиц заинтересованных, но приобрел себе полное доверие от епархиальной власти, и со стороны епархиального духовенства, которое на съездах со вниманием относилось к его заявлениям и ходатайствам, без опасения назначая те или другие денежные ассигнования на нужды учреждения. В качестве председателя Совета Исидорского училища о. Мегорский проявлял свои заботы и об усовершенствовании учебно-воспитательной части заведения, поднятии успехов учащихся и привлечении лучших сил преподавательских.

Особенной специальностью о. Мегорского всегда была деятельность строительная, и его обыкновенно приглашали в разные строительные комиссии епархиального ведомства. Ценя такого рода труды и заслуги о. Мегорского для епархии и в особенности выдающуюся деятельность по дому призрения бедных духовного звания и Исидорского женского училища, духовенство на съезде депутатов 1905 года постановило учредить в означенном училище стипендию его имени на проценты с капитала в 5000,00 руб., внесенного облигациями 5%-ного внутреннего займа 1905 г., каковая и была утверждена Святейшим Синодом, вместе с «Положением», по которому избрание кандидатки на эту стипендию из сирот или дочерей малообеспеченных и нуждающихся священно-церковнослужителей, лучшей по успехам и поведению, - предоставлено самому о. Мегорскому, а по смерти его совету училища.

Епархиальное начальство, признавая в протоирее Мегорском ревнителя законности и порядка, дважды назначало его на должность благочинного, но он оба раза через некоторое непродолжительное время подавал прошение об увольнении (в 92 и 94 гг.), не желая ради этой должности ослаблять свою, более для него любезную, деятельность церковно-приходскую и благотворительно-хозяйственную.

Все Синодские награды от благословения Св. Синода и награждения Библией (за Знаменскую церковно-приходскую школу в 1898 г.) до митры включительно - он имел, а из почетных наград — включительно до ордена Св. Владимира 3-й степени.

При общем уважении к о. Мегорскому, его прямой, честный и твердый характер, чуждый дипломатической тонкости в обращении, его критические и даже нередко иронические отзывы о тех или других лицах или неправых суждениях или поступках — были иногда причиной неудовольствий против него и некоторых столкновений его, даже с представителями власти, но серьезных последствий это не могло иметь, в виду его явной правоты. В особенности Высокопреосвященный митрополит Антоний всегда оказывал ему свое благоволение и полное доверие, вследствие которого ему и сделано было владыкой почетное предложение настоятельства в Казанском соборе. Но это место для покойного вовсе не представлялось заманчивым. Честолюбием он вообще не страдал, и ему казалось оставлять место своего слишком тридцатилетнего служения и самоотверженной работы у Знаменья, почему он долго колебался принять сделанное ему предложение, и принял его с неохотой. Только в самое последнее время он пришел к убеждению, что для его уже надорванных сил сподручнее и легче настоятельское служение в Казанском соборе, чем в Знаменском приходе.

Что касается литературных занятий, то нужно заметить, что Д.Т. Мегорский вообще не любил каких-либо отвлеченно-богословских и религиозно-философских упражнений, а предпочитал им церковно-практические вопросы и богослужебно-книжные исследования, которым он и посвящал все свободное время, сличив наш славянский перевод Постной и Цветной Триодей с греческим текстом и указав в этом переводе много неточностей и неправильностей. Но печататься он стремления не проявлял. Только в 1903 г., по особой просьбе товарища его по академии, редактировавшего духовный журнал «Православно-русское слово» (нижеподписавшегося), он отдал для напечатания в этом журнале часть своих исследований, которая и напечатана была в названном журнале за 1904 г. (№№2,6 и 9-й), под заглавием: «Нужда поправления наших церковно-славянских богослужебных и учительских книг». Упомянув сначала о постановлении Стоглавого собора, признавшего необходимость исправления церковных книг «неправленых и описливых», автор исследования доказывает полную уместность этого требования и в ХХ веке и приводит множество примеров из одной только Постной Триоди разного рода неправильностей, неточностей и даже бессмыслиц в нашем славянском переводе. Труды свои по сличению славянских триодей Постной и Цветной с греческими подлинниками автор предоставил в 1903 г. владыке-митрополиту, который внес их при особом докладе в Св. Синод. Постановлено было образовать особую комиссию под председательством архиепископа Финляндского Сергия, ему и переданы были работы о. Мегорского. Но только с 1907 г. комиссия организовалась и открыла свои заседания, которые о. Дмитрий, в то время захворавший, не мог, к сожалению, посещать исправно. Однако же, сделанное им сличение Постной триоди было рассмотрено, и не соответствующие греческому подлиннику слова и выражения заменены новыми — славянскими словами. Работа комиссии получила одобрение Св. Синода, который в декабре 1908 г. сделал такое определение: «Принятые комиссией общие начала исправления славянского текста (книга — «Триодь постная») одобрить и благословить ее продолжать свою работу в том же направлении. Объявить председателю комиссии, преосвященному Финляндскому, членам комиссии и всем принимавшим участие в ее работах — благодарность Св. Синода за их труды» и пр.

Таким образом, по инициативе и на основании работ протоирея Мегорского получило надлежащее движение весьма важное и давно уже назревшее по своей необходимости дело исправления богослужебных книг. В минувшем январе нынешняя комиссия приступила к исправлению синаксарей Постной триоди. Заседание ее 27 января оказалось последним для протоирея Мегорского, да и вообще последним делом в его жизни. По возвращении домой из этого заседания, в 10 ½ часов вечера он внезапно скончался от паралича сердца. Во время же самого заседания он был весьма благодушен и весел, высказывал со своей стороны много замечаний по поводу тех или других мест рассматривавшегося синаксаря, например, ссылку на свидетельство Григория Богослова, будто он в надгробном слове брату Кесарю называет «благим делом подаяния за усопших», признал несоответствующей греческому подлиннику этого надгробного слова, в котором ничего подобного нет; также известное название, данное в славянском переводе римскому папе святому Григорию Великому Двоеслова, признал крайне неудачным, заменив его названием «собеседник», за составленные им «разговоры, или собеседования о жизни и чудесах италийских отцов». При этом о. Дмитрий прибавил, что он давно уже в церкви на отпустах прежде освященной литургии св. Григория именует «собеседником», а не «двоесловом».

Замечательно некоторое совпадение содержания разбиравшегося в заседании Синаксаря с кончиной о. Мегорского, последовавшей за этим заседанием. Синаксарь этот — в субботу мясопустную: в нем говорится о совершении «памяти всех от века благочестно скончавшихся», в частности «похищенных внезапною смертией», идет рассуждение о молитве за таких усопших, «приносящей им пользу, особенно тем, которые, находясь в живых, сделали хоть какое-нибудь малое добро», при чем «соответственно образу жизни каждого, воля Божия назначает время и род смерти его». А в конце Синаксаря объясняется, почему в известные дни установлено совершать поминовение скончавшегося: «Мы совершаем третины, потому что в третий день человек изменяется по виду, девятины, потому что тогда разлагается весь состав, сохраняется одно только сердце, - и сорокоуст, потому что и самое сердце тогда погибает» и т.д. Такое рассуждение о. Дмитрий назвал пустым и совсем неосновательным, заметив: «вот я, например, умру если зимой, то, наверное, мое сердце останется в целости до весны»…В виду указанного совпадения, собеседники о. Мегорского на другой день были поражены известием о внезапной кончине его, которую он как будто предчувствовал.

Похороны протоирея Мегорского отличались необыкновенною торжественностью. Отпевание происходило при участии всех членов Св. Синода с митрополитом Антонием во главе, всего с викарными епископами было 8 архиереев, протоиреев же и священников не менее 50 человек. Речи были сказаны сослуживцами покойного: по Казанскому собору протоиреем В.И. Марениным и по Знаменской церкви протоиреем В.И. Санайским. Многие священнослужители с преосвященным Никандром, епископом Ямбургским, всю дорогу провожали покойника до кладбища Александро-Невской лавры; затем шли за гробом, кроме родственников и знакомых почившего, немало и детей его духовных, воспитанницы Исидорского училища и много народу. «Вечная память и упокоение со святыми» - доброму пастырю церкви и неутомимому бескорыстному труженику на пользу духовенства и бедного и немощного люда!

А. Надеждин