Наша Родословная

Сайт посвящен исследованиям по генеалогии нашей семьи.
Но не только! Мы надеемся, что выложенные здесь материалы будут интересны не единственно нашей родне, но и полезны для всех интересующихся генеалогией, да и вообще историей.
Ибо «история у нас дома»!

Основные фамилии

Бельгарды, Булахи, Васильевы, Долоцкие, Жемчужниковы, Колосовы, Колосовы Гдовские, Лавье, Мегорские, Меркуловы, Морелли, Павловские, Свенсоны.

Взаимосвязь между фамильными линиями показана на следующей интерактивной схеме:

Главное семейное Древо

К сожалению, данная картинка значительно устарела и дает только общее представление о наших исследованиях по состоянию на 2014 год. С тех пор обнаружено немало новых персонажей и даже целых родословных линий. Мы добрались до XII века! Число поколений выросло до 24, а с учетом 2-х нынешних поколений младше нас, теперь их в древе 26. Вносить огромное число людей в это общее древо не представляется возможным, да и не имеет большого смысла – среди ветвей и листьев легко потеряться. Гораздо нагляднее рисовать таблицы по отдельным фамилиям – они подробнее и обновляются гораздо чаще. Актуальные версии находятся на соответствующих фамильных страницах, а также собраны на специальной странице Древа.

Краткая история

Ни один нормальный человек в здравом уме не станет подряд просматривать выложенные на сайте родословия и отдельные биографические статьи по всем нашим фамильным линиям (а таких карточек-статей разной степени информативности набирается более 1200). Разве только наши родственники да некоторые пытливые потомки могут на это отважиться, но и для них такой труд окажется скучным и малопродуктивным. Те, кто попал сюда в поисках своих корней по фамилии, могут воспользоваться Поиском – возможно в наших текстах эти фамилии встречаются. А вот для любителей истории и просто любопытствующих представляем здесь своего рода обзорный путеводитель по генеалогии нашей семьи.

Кто же были наши предки? Что можно сказать о них обобщенно?

В первую очередь – духовенство. Четыре рода: Мегорские, Павловские, Долоцкие и Колосовы – представляют из себя династии православных церковно- и священнослужителей из четырех епархий России. Их служение церкви прослеживается нами до XVII века. Самое интересное в истории этих семей – скорость работы «социальных лифтов» – через одно-два поколения дети дьячков и пономарей из глухих провинциальных закоулков Империи оказывались в столице, становились кавалерами орденов и дворянами, митрофорными протоиереями и даже фаворитами монарших особ. В Санкт-Петербурге буквально нет ни одной значительной церкви или собора, к которым в то или иное время наша родня не имела бы отношения, и часто предки были в них настоятелями. И как выясняется, они добивались таких успехов в основном благодаря собственным способностям к учению, трудолюбию или, на худой конец, талантам.

Второе семейное «дело» антагонистично предыдущему – война. Причем в наиболее отчужденной ее форме – артиллерии. (Реже – инфантерии. А кони били копытами, только пока не заговорили пушки (ветвь Лавье). Был еще один моряк, но плавал недолго.) Род Бельгардов, в конце XVIII века вливший галльскую кровь в русские вены, сплошь состоит из воинов – высших офицеров российской армии. А чего стоят Васильевы – четыре брата-артиллериста (среди которых и наш дед). Свойственники Бельгардов – оружейники Карье-Монтью сами не воевали, зато во «французской кузнице» Сент-Этьене успешно отливали, ковали и продавали стволы всех калибров, дабы другие могли всласть пострелять по врагам Короля и не только. Любопытно, что в милитаристских семьях всегда находилась «белая ворона», которая меняла военный мундир на сутану, и, наоборот, в роду священников встречались «отщепенцы», профессионально бравшие в руки оружие.

Если война калечит, то Булахи лечат. Род врачей по преимуществу, однако с ратным делом не порвавший – встречаются, опять же, артиллеристы, а собственно врачи – часто именно военные. До появления ракет и атомного оружия, артиллерия находилась на переднем крае науки и технологии – отсюда, видимо, явление среди Булахов инженеров и ученых. Вообще, эта семья довольно разнообразна по профессиональному составу: помимо врачей – юрист-сенатор, дипломат, киноактриса, а также работники в сферах образования и финансов (в принадлежности к последним замечены и некоторые Мегорские, вышедшие из духовного звания).

На особицу располагается древний род Жемчужниковых (как и Лавье прослеживаемый до XIV века). Хотя здесь хватает офицеров (у дворян без этого никак), – пожалуй, главная черта этого рода – помещичья. Военные выходят в отставку и обустраиваются на земле, управляя доставшимися в наследство имениями. Конкретно наша ветвь отходит от мощного «артистического» древа Жемчужниковых, давшего множество художников, актеров, писателей и поэтов (Козьма Прутков, например), но почему-то это никак на ее потомках не сказывается – тяга к земле перевешивает.

Загадочны Морелли. Фамилия как бы намекает на горячую кровь Аппенин, но по роду деятельности ее носители особым романтизмом не отличались. Впрочем, число известных нам поколений в этой линии невелико, чтобы делать какие-нибудь определенные выводы. Здесь мы ждем новых открытий. Пока укажем на один положительный вклад в генетическую копилку – отмечаемая многими современниками красота Прасковьи Морелли.

Не обошлось и без купцов, а правильнее сказать, – негоциантов, так как речь идет о немцах – выходцах из Ганзейского союза. Их предки жили в Нижней Саксонии, а старейший представитель, установленный нами, родился во второй половине XII века (раньше Ледового побоища!). Затем его потомки, начиная с XV века, через Любек и Ревель (Таллин) перебирались в Выборг и вливались в немецко-шведскую колонию, богатея и укрепляя свое влияние. Эту колонию мы назвали «Выборгское гнездо» – как-то неожиданно мы в него угодили и обнаружили сразу несколько родственных нам семей. Количество торговцев из Выборга в нашем роду весьма велико (все-таки пять веков там процветали и размножались!), но, видимо, настолько далеки они от нас в генеалогической цепочке, настолько сильно разбавлены всяческими попами и военными, что трудно заметить наличие у нас коммерческой жилки.

Итак, подведем итог: духовенство, военное и служилое дворянство, врачи, учителя, инженеры. Общая черта у всех – находиться «при». Нет особой знати и, тем более, носителей царских кровей, но наши предки часто были при них. Находясь в тени вершителей судеб, они, тем не менее, оказывали влияние на их деяния, участвовали в поворотных исторических событиях (и не только нашей страны), тихо и незаметно выполняли свой долг. Долг интеллигенции.

Фавориты

Теперь пройдемся по отдельным персонажам. В каждой фамильной линии всегда найдется несколько личностей с необычной или яркой судьбой, достойной отдельного разговора. На них и хочется обратить внимание.

Бельгарды

Здесь немало интересных людей, но особо хочется отметить нашего прямого предка – Александра-Луи Кассье де Бельгарда (Alexandre-Louis Cassier de Bellegarde), 1723–1792/5. Он выделяется не только в роду Бельгардов, но, является, пожалуй, самой яркой фигурой во всем нашем генеалогическом древе. Плоть от плоти эпохи Просвещения, он, тем не менее, был врагом Великой французской революции, хотя вся деятельность его косвенно готовила для нее почву. Дворянин, генерал артиллерии, инженер-изобретатель, инспектор королевских арсеналов, подсудимый в громком процессе, узник замка Пьер-эн-Сиз, эмигрант. Всю жизнь служил французской короне, а закончил свой путь в Российской Императорской армии. Александр словно сошел со страниц романа Дюма. Даже приговор: двадцать лет и один день заключения – отсылает к графу Монте-Кристо. В жизни его были и тайный брак, и интриги королевского двора, невольной жертвой которых он стал. Были и предательство подчиненных, и личное заступничество Марии-Антуанетты перед Людовиком XVI. Это последнее обстоятельство, видимо, послужило мотивом к вступлению в Армию Принцев для борьбы за освобождение плененных монарших супругов – Александр был обязан им лично, а честь превыше всего!

Биографического материала об Александре Бельгарде хватает на целую книгу – не то что на статью в родословии. В зарубежных источниках, посвященных другим предметам, имеется немало сведений о нем, но на русском языке столь полную статью о нашем предке мы публикуем впервые. К сожалению, опять же из-за обширности обрабатываемого материала, статья не закончена и приводится с лакунами. Однако представление о яркой жизни Александра-Луи Кассье де Бельгарда она дает.

Следует, конечно, сказать и о сыне Александра Бельгарда – Александре-младшем (Jean-Alexandre-Louis Cassier de Bellegarde, 1770–1816). Ведь в контрреволюционную коалицию вступили сразу отец и сын. Потом они также одновременно перешли на российскую службу с сохранением воинских званий. Александр-младший дослужился до генерал-майора и обосновался в Выборге, где женился на шведке. Участвовал в войне с бывшими соотечественникам в 1812 году, преследуя французов до российской границы. Возможно это не прошло для него даром – он заболел психическим расстройством. Однако, выздоровев, стал командиром артиллерии российских войск в Великом княжестве Финляндском.

Если заглянуть в XX век, то нельзя не отметить Сергея Константиновича, 1891–1931, директора Правления Госбанка СССР, расстрелянного еще в относительно «вегетарианские» времена сталинского режима. Трагична судьба и первой его жены.

Из других представителей рода Бельгардов даже трудно кого-либо выделить особо. Тут что ни личность, то герой какой-нибудь из многочисленных войн, ведшихся Россией (если это мужчина), а если это женщина – то жена какого-нибудь известного человека. Рекомендуем просто полистать карточки на этой странице, благо их пока не очень много, так как из всего древа Бельгардов описана только ветвь наших кровников.

Лавье

Древний французский дворянский род с большим количеством военных. Мы отметим здесь персонажа, побочного для нас, но с любопытной судьбой. Кроме того, он имел прямое отношение к вышеописанному Александру Бельгарду (старшему). Это его двоюродный племянник Antoine François Ferdinand de Laborey de Chargey, 1751–1783, известный как барон де Шаржей. Известен он более всего своим скандальным участием в судебном процессе над своим дядей, проходившем в парижском Доме Инвалидов в 1773 г. Уже после приговора барон средь бела дня в центре Парижа гонялся со шпагой и стрелял в главного обвинителя на процессе. За это он был приговорен к колесованию, сумел бежать в Америку и закончил свои дни, утонув при кораблекрушении в Карибском море.

Отдельной статьи в родословии про барона де Шаржея нет, зато есть беллетризованное описание скандального нападения на обвинителя и связанных с этим событий – «Схватка на Бульваре дю Тампль».

«Выборгское гнездо» и Нижняя Саксония

В поисках предков жены вышеозначенного Александра Бельгарда (мл.) мы угодили в «Выборгское гнездо» – тесное сообщество крупных немецко-шведских негоциантов и промышленников из иностранной колонии в Выборге. Разом было обретено несколько фамилий: Швенцоны, Сутгофы, Векруты, Бойсманы, Фрезе, Сеземаны и другие. Это были выходцы из Ганзы, разными путями попавшими в Выборг. В свою очередь, они были потомками жителей Нижней Саксонии, где мы и находим самого старейшего прямого предка, из известных нам на данный момент: Геральдус фон Ландсберг, родился около 1170 г. (Росписи нижнесаксонских фамилий пока нет, и Геральдуса можно увидеть только в древе на странице про шесть семей из «Выборгского гнезда».)

Васильевы

Конечно же – наш дед Евгений Леонидович, 1890–1941, штабс-капитан Белой Армии. После Гражданской войны, в отличие от трех своих братьев-офицеров, эмигрировавших в конечном счете в Бразилию, он вернулся в Петроград. Стараясь не привлекать к себе внимания вездесущих Органов, дожил до 1941 года, но перед самым началом Блокады все-таки не избежал ареста. Через два месяца был расстрелян.

Помимо основной статьи о нем имеется очерк «Дело», в котором кратко рассказано и о членах родственной семьи Меркуловых, судьбы которых также сложились трагически.

Мегорские

Это наиболее многочисленная ветвь нашего древа – соответственно, здесь много интересных персонажей. Выделим, пожалуй, двух наших прямых предков: Димитрия Тимофеевича, 1841–1909, (прапрадеда) и его сына Владимира Дмитриевича, 1881–? (прадеда).

Первый – это как раз тот случай, когда сын деревенского дьячка становится митрофорным протоиереем. Родившись в глухом приходе Олонецкой епархии, он стал магистром богословия, настоятелем Входоиерусалимской Знаменской церкви (на ее месте теперь метро пл. Восстания), а потом и Казанского собора в Петербурге.

Второй – случай «отщепенца», выбравшего военную карьеру вместо духовной. После гимназии Владимир Дмитриевич поступил вольноопределяющимся в пехотный полк, затем в юнкерское училище. Участвовал в Русско-Японской войне и прошел всю Первую Мировую, дослужившись до полковника. Сгинул в годы Гражданской, и до сих пор окончательно не ясно, на чьей он был стороне.

Поскольку, как уже было сказано, в роду Мегорских много ярких личностей, нельзя хотя бы пунктирно не обозначить некоторых из них: Тимофей Алексеев, 1803–1866, – дьячок-просветитель; Петр Иванов (о. Сергий), ~1824–1904, – архимандрит, настоятель Угличского монастыря; Константин Иванов, ~1833–>1914, – основатель и законоучитель церковной школы; Петр Тимофеев, 1833–1888, – миссионер и просветитель со сложной судьбой; Феодор Петрович, 1867–1913, – кандидат богословия и податный инспектор не без либеральных воззрений; его брат Василий Петрович, 1871–1940, – историограф и краевед Олонецкого края; еще один брат Петр Петрович, 1878–1930, – общественный деятель и краевед Урала. Нельзя не отметить Виталия Ивановича, 1868–1938, – священника, внесенного в поминальный список «Новомученики XX века». О нем и его сыне-чекисте см. статью «У попа был сын». Вообще стоит покопаться в родословии Мегорских – там много интересного.

Булахи

Семья врачей и инженеров, но здесь мы выделим юриста – нашего прапрадеда Юрия Степановича, 1840–1907. Сенатор, министр без портфеля, дельный чиновник, отличался крайним трудолюбием и исполнительностью. В начале своей административной деятельности был проводником крестьянской и судебной реформ Александра II. По характеристике А.Ф.Кони, он был сухим и аккуратным человеком. Однако есть подозрение, что эта его сухость переносилась и в семейную жизнь – двое из трех его детей видимо в пику отцу проявили своеволие в устройстве личной жизни: сын женился на гувернантке своей младшей сестры, которая, в свою очередь, в 16 лет «выскочила» замуж за подпоручика.

Судьба вышеозначенного сына – Александра Юрьевича, 1875–1919, тоже необычна. Он получил блестящее образование, окончив Александровский Лицей с золотой медалью. Затем поступил во флот (это именно он является единственным моряком в роду). Дослужившись до лейтенанта, ушел в запас и стал дипломатом. По семейной легенде его отравили недоброжелатели, когда он был вице-консулом на Цейлоне. Правдоподобие этой версии ослабляется тем фактом, что трое из пяти консульских работников в Коломбо тоже кончили плохо – виной тому был вредный климат. Так это или нет, но Александр «сошел с ума» и в сопровождении санитара был депортирован в Россию. (В скобках заметим, что почти в каждой нашей фамильной линии встречается свой «психически ненормальный» – даже как-то тревожно становится.)

Говоря о детях Юрия Степановича, нельзя не сказать о старшей его дочери – Софье Юрьевне, 1874–~1956. Она пережила безвременные смерти трех своих детей и мужа (Александра Меркулова, расстрелянного по одному делу с нашим дедом). Вынеся ужасы Блокады, «тетя Соня», как уважительно называли ее в семье, дожила до преклонных лет и, сохранив некую аристократичность, стала истинным «матриархом» для всех потомков нашего древа. Во многом благодаря ей стало возможным данное генеалогическое исследование.

Среди Булахов есть еще немало замечательных людей, достойных отдельного рассказа, но материалы по этой ветви не до конца оформлены – поэтому пока нет возможности отсылать к соответствующим статьям. Так что, подождем окончательного написания родословия.

Жемчужниковы

Здесь безусловной «звездой» является Лука Ильич, 1783–1856 (прапрапрапрадед). По его имени вся наша ветвь Жемчужниковых называется «Лукичами». Гвардии полковник, участник войны 1812 года, крупный помещик с имениями в разных местах России, домовладелец, заимодавец и профессиональный карточный игрок – ему сам Пушкин проигрывал и был должен! При этом, большой семьянин – отец 16 детей. И все от Прасковьи Морелли, которую называли «неаполитанской еврейкой», при этом Лука всячески поддерживал слух, что он тайком вывез ее из Италии. И то и другое было неправдой – она была дочерью коллежского асессора, католика и, действительно, выходца с Аппенинского полуострова, но брак с Лукой состоялся чин по чину в Петербурге, где Прасковья, собственно, и родилась.

Морелли

Упомянутый отец Прасковьи Морелли – итальянец Франц Дементьевич (Francisco Gaetano Geacomo Morelli) – тоже весьма неординарная личность. Судьба его в чем-то похожа на судьбу Александра Бельгарда-старшего: оба эмигранта примерно в одно время поступили на русскую службу и оба пережили крутые взлеты и падения, характерные для людей конца XVIII – начала XIX веков. Только жизнь Франца нельзя оценить однозначно. Скромный сенатский курьер попал под крыло могущественного царедворца Фон дер Палена и стремительно возвысился, став его адъютантом. Вместе со своим патроном участвовал в заговоре против Павла I. После этого получил очередное повышение – назначен частным приставом Литейной части Петербурга. Однако полицейским начальником побыл недолго – погорел на заурядном уголовном деле, превысив служебные полномочия (попросту говоря, пытал подозреваемого). Находился под судом почти 4 года, был оправдан, но карьера его была загублена. Доживал свой век отставным коллежским асессором на пенсию, пожалованную лично императором Александром I.

Колосовы

Еще один образец стремительного подъема сыновей деревенского дьякона из Новгородской губернии до высших сфер столичного общества – братья Василий и Стахий Ивановы.

Василий, 1754–1815, (прапрапрапрапрапрадед) – после семинарии был определен священником в Старорусский уезд, но уже через год оказался в Петербурге. Тут он был замечен царственными особами, после чего местами служения его были исключительно придворные церкви и соборы. Каждый раз изменения в его карьере производились по воле монархов: Екатерины II, Павла I и Александра I. Волею Божию взят, когда состоял на службе протопресвитером и сакелларием Собора Спаса Нерукотворного Образа при Зимнем Дворце.

Стахий, 1757–1831 – благодаря своему имени (Στάχυς – колос), дал фамилию всему роду. Оказавшись после семинарии в столице и побыв некоторое время учителем в Петербургской семинарии, 25 лет был священником и протоиереем в 1 Кадетском Корпусе. Член Императорской Российской Академии Наук, Духовный цензор и увещеватель преступников, член правления Духовной Академии. В 1809 г. стал протоиереем Петропавловского кафедрального собора и Ректором духовных училищ. Короче, регалий у Стахия было много. Но помимо служебной, научной и общественной духовной деятельности, он много сил положил на семейный алтарь. Это касалось не только своих детей – не счесть крестин и венчаний многочисленной его родни, где бы Стахий ни принимал участия как священник или, на худой конец, как восприемник (крестный). Причем это не было формальностью – он действительно пестовал многих из них.

Павловские

Здесь тоже не обошлось без успешного перехода от провинциального священника к протоиерею столичной церкви. Наш прапрапрадед Андрей Алексеевич, 1809–1875, уроженец Шенкурского уезда Архангельской губернии, двадцать лет был настоятелем той же Знаменской церкви в Петербурге, что впоследствии и его зять Димитрий Мегорский. Он был апологетом и теоретиком семейной жизни – написал богословскую диссертацию на эту тему, а ее положения подтверждал практикой – родил 15 детей (правда, не все пережили младенчество).

Крайне любопытной фигурой был его сын – Леонид Андреевич, 1837–1895. Протоиерей и настоятель скромной Почтамтской церкви играл весьма заметную роль в клерикальной и светской жизни Петербурга. Являлся душеприказчиком многих влиятельных людей и распоряжался крупными денежными суммами различных благотворительных фондов. Находился в центре придворной интриги вокруг дневников учителя царского наследника, в которой были замешаны Константин Победоносцев, великий князь Сергей Александрович и сам Александр III. Филеры Победоносцева вели за протоиереем негласное наблюдение, о чем сохранилась замечательная справка-отчет.

Нельзя не упомянуть и дочь Андрея Алексеевича – Раису Андреевну, 1846–1918. Первая женщина-врач, получившая полное медицинское образование и имеющая степень доктора. Вообще, все дети протоиерея, что называется, вышли в люди.

В церковной династии Павловских была и своя белая ворона – гвардии поручик Сергей Леонидович, 1873–>1917. Выйдя в отставку, связал свою судьбу с городом Алексиным Тульской губернии, где стал предводителем дворянства. Интересны обстоятельства двух его последовательных браков с сестрами Кобылянскими.

Долоцкие

Тут отдельная история. Написаны родословия для 5 неродственных ветвей, связанных только несколькими перекрестными браками и местом происхождения – Доложским погостом Гдовского уезда. По сути, нами представлена двухвековая хроника погоста, отраженная в судьбах его причетников. В итоге набралось более 200 персонажей, и в каждой линии имеются свои яркие фигуры.

Из нашей линии выделим трех: деда, отца и сына. Тоже модель «выхода в люди».

Дед (наш прапрапрапрапрадед) – Василий Дмитриев, ~1758–~1801, – священник Доложского погоста, пьяница и дебошир. Неоднократно бывал под консисторским следствием и «перевоспитывался» в монастыре. Об одном скандальном эпизоде из его жизни – рассказ «Гдовский Расемон».

Отец (прапрапрапрадед) – Иван Васильев II, ~1788–1851, – в противоположность своему отцу выбрал путь праведника и, благодаря отлично-усердной и похвальной службе, стал уважаемым в Петербурге протоиереем, дворянином и кавалером. В начале своего пути обратил на себя внимание Ректора духовных училищ, протоиерея Петропавловского собора Стахия Колосова, который взял Ивана под свое крыло и поспособствовал женитьбе на своей племяннице – дочке придворного сакеллария.

Сын – Василий Иванович, 1815–1885, – магистр богословия, ординарный профессор и почетный член Санкт-Петербургской Духовной Академии. Его называют основателем науки литургики, коей он был первым преподавателем в Духовной Академии. Достойное продолжение в третьем поколении.

Из других линий Долоцких упомянем только нескольких интересных персонажей: священника Ивана Федосеева, ~1711–1761, – погубленного из-за неспособности к чтению; псаломщика Петра Федоровича, ~1827–1893, – родившегося в Париже и практически всю жизнь прожившего в Риме; Владислава Георгиевича, 1902–1937, – глухонемого, зверски замученного в НКВД.

--

За бортом данного обзора, конечно, осталось еще много любопытных и ярких судеб, но что делать? – обо всех не рассказать. На пытливых уповаем.